| Транслитерация | laban.rsОруэллЭссе → Predislovie k sborniku Dzheka Londona

Джордж Оруэлл

Предисловие к сборнику Джека Лондона «Любовь к жизни и другие рассказы»

В своей книжке «Воспоминания о Ленине» Надежда Крупская рассказывает, как читала ему вслух во время его последней болезни.

«За два дня до его смерти читала я ему вечером рассказ Джека Лондона — он и сейчас лежит на столе в его комнате — «Любовь к жизни». Сильная очень вещь. Через снежную пустыню, в которой нога человеческая не ступала, пробирается к пристани большой реки умирающий с голоду больной человек. Слабеют у него силы, он не идет, а ползет, а рядом с ним ползет тоже умирающий от голода волк, между ними идет борьба, человек побеждает, — полумертвый, полубезумный добирается до цели. Ильичу рассказ этот понравился чрезвычайно. На другой день просил читать рассказы Лондона дальше...»

Следующий рассказ, вспоминает Крупская, оказался, однако, совершенно другой, «пропитанный буржуазной моралью». «Засмеялся Ильич и махнул рукой».

«Любовь к жизни» даже более мрачная вещь, чем это явствует из короткого пересказа Крупской, потому что заканчивается она тем, что человек пожирает волка, точнее, прокусывает ему шею и пьет кровь. Именно такие темы неудержимо влекли Лондона, и то, что поведала Крупская о чтении Ленину перед его смертью, само по себе является довольно проницательным разбором творчества этого писателя. Лондону нет равных в описании жестокости, собственно говоря, жестокость Природы или же современной жизни и есть его главная тема. Лондон — чрезвычайно переменчивый автор, многие его произведения написаны кое-как, наспех, и в нем есть такая черточка, которую Крупская, пожалуй, правильно определила как «буржуазную», — во всяком случае, эта черточка плохо согласуется с его демократическими и социалистическими убеждениями.

За последние двадцать лет рассказы Джека Лондона по непонятным причинам оказались забыты, причем забыты основательно, как о том свидетельствует полное отсутствие переизданий. В памяти читающей публики жили его многочисленные книги о животных, особенно «Белый Клык» и «Зов предков», близкие сердцу англосакса, который приходит в умиление от животных, а после 1933 года его репутация скакнула вверх благодаря «Железной пяте», написанной еще в 1907-м и в определенном смысле предсказывающей фашизм. «Железная пята» — неважная книга, и содержащиеся в ней мрачные пророчества в целом не сбылись. Место и время действия романа попросту смехотворны; полагая, что революция разразится прежде всего в высокоразвитых странах, Лондон впал в обычную для того времени ошибку. Однако же в некоторых отношениях он был гораздо более прав, чем все другие прорицатели, прав в силу той самой черты характера, благодаря которой он был хорошим рассказчиком и не особенно последовательным социалистом.

Лондон описывает вымышленную пролетарскую революцию, которая вспыхивает в Соединенных Штатах и терпит поражение, если не полный разгром, в результате отпора класса капиталистов. Затем наступает длительный период тиранического правления Олигархов, опиравшихся на армию Наемников — своего рода эсэсовцев. Проницательность Лондона проявилась в описании подпольной борьбы против диктатуры, причем некоторые подробности он предвидел прямо-таки с поразительной точностью — таково, например, его предвидение особого ужаса тоталитарного государства, заключающееся в том, что подозреваемые враги режима просто-напросто исчезают. Главное же достоинство книги — в мысли, что капиталистическое общество отнюдь не погибнет из-за собственных «противоречий», что, напротив, господствующий класс, поступаясь многими привилегиями ради сохранения своего положения, будет способен объединиться в гигантскую корпорацию и даже создать некую извращенную форму социализма. Места, где Лондон анализирует умонастроение Олигархов, представляют огромный интерес.

«Они считали себя как класс единственным носителем цивилизации. Они верили, что стоит им ослабить узду, как их поглотит разверстая слюнявая пасть первобытного зверя, а вместе с ними погибнет вся красота, и радость, и благо жизни. Без них водворится анархия и человек вернется в первобытную ночь, из которой он с таким трудом выбрался... Только они, по их представлениям, ценой неустанных трудов и жертв способны были защитить род людской от всепожирающего зверя; и они верили этому, верили непоколебимо.

О присущей классу Олигархов уверенности в своей правоте надо очень и очень помнить. В этом-то и сила Железной пяты, чего некоторые наши товарищи не пожелали или не сумели увидеть. Многие усматривали силу Железной пяты в ее системе подкупа и наказаний. Но это ошибка. Небо и ад могут быть решающими стимулами в религиозном рвении фанатиков; для огромного же большинства верующих небо и ад — лишь производные их представлений о добре и зле. Любовь к добру, стремление к добру, неприятие лжи и зла — короче говоря, служение добру и правде всеми делами и помыслами — вот движущий стимул всякой религии. Нечто подобное мы видим и на примере олигархии... Основная сила Олигархов — уверенность в своей правоте».

Из этого и других подобных отрывков видно, как глубоко проник Лондон в природу и психологию правящего класса, точнее, в те его характеристики, которыми он должен обладать, чтобы удержать власть. Левые придерживаются стереотипного представления о «капиталисте» как о цинике, негодяе и трусе, который думает только о том, как бы набить карман. Лондон понимал, что такое представление ошибочно. И тут может возникнуть законный вопрос: почему же этот торопливый, бьющий на эффект, в каких-то отношениях по-детски наивный писатель понял это гораздо лучше, чем большинство его товарищей-социалистов?

Ответ напрашивается сам собой: Лондон предсказал фашизм, потому что в нем самом была фашистская жилка или, во всяком случае, ярко выраженная склонность к жестокости и почти непреодолимая симпатия к сильной личности. Он инстинктивно понимал, что американский делец вступит в борьбу, если его собственности будет угрожать опасность, потому что на его месте он поступил бы точно так же. Лондон был искателем приключений, человеком действия — среди писателей таких мало. Он родился в очень бедной семье, однако благодаря твердому характеру и крепкому здоровью в шестнадцать лет выбился из нищеты. Юношеские годы он провел среди устричных пиратов, золотоискателей, бродяг, боксеров, и ему нравилась в этих людях их грубая сила. С другой стороны, из его памяти не изглаживалось безотрадное детство, и он до конца сохранял верность эксплуатируемым классам. Много сил положено им на организацию социалистического движения и пропаганду его идей, и позже, уже будучи знаменитым и преуспевающим литератором, он посчитал своим долгом, выдав себя за американского матроса, изучить ужасающие, нищенские условия жизни в лондонских трущобах и написал книгу «Люди бездны», которая и сейчас не утратила социологической ценности. Взгляды Лондона были демократическими в том смысле, что он ненавидел наследственные привилегии, ненавидел эксплуатацию и лучше всего чувствовал себя среди людей физического труда, однако инстинктивно тянулся к «естественной аристократии» силы, красоты и таланта. Как это видно из многочисленных высказываний в «Железной пяте», разумом он понимал: социализм означает, что кроткие наследуют землю, но вот его темперамент противился этому. Во многих его произведениях одна сторона его натуры совсем заслоняет другую или наоборот; наилучших же художественных результатов он достигает тогда, когда они взаимодействуют, как это происходит в некоторых его рассказах.

Главная тема Джека Лондона — жестокость Природы. Жизнь — это яростная непрекращающаяся борьба, и победа в этой борьбе не имеет ничего общего со справедливостью. Невольно поражаешься тому, что во многих хороших рассказах автор ничего не комментирует, отказывается от оценки, и это проистекает из того факта, что он упоен зрелищем борьбы, хотя и сознает всю ее жестокость. В его лучшей, может быть, вещи, «Просто мясо», двое грабителей разжились богатой добычей — бриллиантами. И тот и другой хотят обмануть соучастника, завладеть его долей украденного. В результате они травят друг друга стрихнином, и рассказ кончается тем, что оба грабителя лежат мертвые на полу. Писатель ничего не объясняет и уж, конечно, не подводит ни к какой «морали». По мнению Лондона, описанное им — всего-навсего кусок жизни, то, что обычно случается в современном обществе, однако я сомневаюсь, чтобы такой сюжет пришел в голову писателю, который не заворожен жестокостью. Или возьмем такой рассказ, как «Френсис Спейт». Чтобы спастись от голода, члены команды полузатопленного, дрейфующего в океане судна решают прибегнуть к людоедству. Набравшись мужества, они приступают к делу и не замечают, что к ним под всеми парусами идет другой корабль. Это очень показательно для Лондона, что второе судно появляется уже после того, как бедному юнге перерезали горло, а не раньше. Еще более типичный рассказ — «Кусок мяса». В нем выражено все: и любовь Лондона к боксу, и его восхищение грубой физической силой, и его понимание, насколько жестоко и низко общество, основанное на конкуренции, и в то же время его бессознательная склонность считать vae victis(1) законом Природы. В рассказе стареющий боксер-профессионал ведет свой последний бой против молодого, полного сил, но неопытного соперника. Герой вот-вот победит противника, но в самом конце матча его боксерское искусство отступает перед выносливостью молодости. Даже когда его соперник оказывается на волоске от поражения, у него не хватает сил для решающего удара, потому что последние недели он постоянно недоедал и усталые мускулы уже не повинуются ему. Мы расстаемся со старым боксером, когда он с горечью думает о том, что если бы он с утра подкрепился хорошим куском мяса, то наверняка выиграл бы бой.

Мысли старика вертятся вокруг одной темы: «Молодость свое возьмет!» Сначала ты молод, полон сил и побеждаешь старых, зарабатываешь деньги и соришь ими. Потом силы угасают, и тебя, в свою очередь, побеждают молодые, а ты впадаешь в нищету. Такова на самом деле обычная доля рядового боксера, и было бы чудовищным преувеличением утверждать, будто Лондон оправдывал порядки, при которых общество использует людей в качестве гладиаторов, не позаботившись даже накормить их как следует. Строго говоря, играющая деталь — бифштекс — не столь уж необходима, так как основная идея рассказа заключается в том, что молодой боксер одерживает победу именно благодаря своей молодости; зато эта деталь обнажает экономическую подоплеку истории. И все-таки есть в Лондоне что-то такое, что охотно отзывается на эту бесчеловечность. Не то чтобы он оправдывал безжалостную Природу, нет — он просто мистически уверовал, что она действительно безжалостна. Природа «кроваво-клыкастая и когтистая». Наверное, быть свирепым плохо, но такова цена, которую надо платить за то, чтобы выжить. Молодые убивают старых, а сильные убивают слабых — таков некий неумолимый закон. Человек сражается против стихий или против себе подобных, и в этой борьбе ему не иа что и не на кого положиться, кроме самого себя. Лондон, конечно, возразил бы, что описывает реальную жизнь, что он и делает в лучших рассказах, и все же постоянное обращение к одной и той же теме — к теме схватки, насилия, жажде выжить — показывает, что его влечет.

Лондон испытал сильное влияние эволюционистской теории выживания более приспособленных. Попыткой популяризации идей Дарвина является его повесть «До Адама», неточный, хотя и увлекательный рассказ о доисторических временах, в котором одновременно фигурируют обезьяноподобные люди, а также люди раннего и позднего палеолита. Последние двадцать-тридцать лет просвещенная публика несколько иначе воспринимает теорию Дарвина, однако главная его идея не ставится под сомнение. В конце девятнадцатого века дарвинизм использовался для оправдания laissez-faire капитализма(2), политики силы и эксплуатации зависимых народов. Жизнь — это открытая площадка для всеобщего кулачного боя, и наилучшим доказательством способности выжить является способность выиграть в этом соревновании. Эта мысль ободряла удачливых дельцов, и она же естественно, хотя и вопреки стройной логике, подводила к представлению о «высших» и «низших» расах. В наше время мы не очень склонны прилагать биологию к политике, частью — оттого, что мы имели возможность наблюдать, с какой методичностью это делали нацисты и к каким ужасающим результатам это привело. Однако в ту пору, когда жил Лондон, вульгарный дарвинизм был распространенным явлением и, очевидно, избежать его влияния было чрезвычайно трудно. Впрочем, он и сам иногда поддавался расистским мифам и даже одно время заигрывал с расовой теорией, похожей на нацистские доктрины. На многих его сочинениях лежит печать культа «белокурой бестии». С одной стороны, это связано с его восхищением грубой силой, которой обладают, например, боксеры-профессионалы, с другой — перенесением им на животных свойств, присущих только человеку. Есть все основания предполагать, что чрезмерная любовь к животным идет рука об руку с жестокостью по отношению к человеку. Лондон был социалистом с пиратскими задатками и образованием материалиста прошлого века. Фон его рассказов, как правило, не индустриальный, даже не цивилизованный ландшафт. Действие большинства из них происходит в таких местах, где ему самому довелось жить: на дальних ранчо, на жаркчх островах Тихого океана, в арктическом безлюдье, на кораблях и в тюрьмах — там, где человек один и может рассчитывать только на свои силы и изворотливость или же где господствуют примитивные человеческие отношения.

И все-таки Лондон иногда писал о современном индустриальном обществе. Помимо рассказов, у него есть «Люди бездны», «Дорога» — замечательные очерки, воссоздающие его бродяжничество в молодости, многие страницы «Лунной долины» — романа, фон которого составляют бурные эпизоды американского профсоюзного движения. Хотя Лондона тянуло прочь от цивилизации, он был хорошо начитан в социалистической литературе и с детских лет узнал, что такое городская нищета. Одиннадцатилетним мальчишкой Лондон работал на фабрике, и без этого горького опыта ему вряд ли бы удалось создать такой рассказ, как «Отступник». Как и в других лучших своих произведениях, он ничего не объясняет, зато, несомненно, стремится вызвать у читателя сострадание и возмущение. Свое отношение к происходящему Лондон наиболее четко выражает там, где речь идет о жизни и смерти. Возьмем, например, рассказ «Держи на Запад». Кто ему ближе — капитан Каллен или пассажир Джордж Дорти? Создается впечатление, что, если бы Лондона поставили перед выбором, он бы взял сторону капитана, по чьей вине погибли два человека, зато ему удалось вывести свой корабль из шторма и обогнуть мыс Горн. В то же время «мораль» такого рассказа, как «А Чо», совершенно очевидна для всякого непредвзятого человека, хотя написан он в обычном безжалостном ключе. Добрый гений Лондона — его социалистические взгляды, которые лучше всего проявляются, когда он обращается к эксплуатации цветных, детскому труду, к жестокому обращению с заключенными и другим подобным темам, но отходят на второй план, когда он пишет о путешественниках и животных. Вероятно, поэтому ему лучше удаются сцены городской жизни. «Отступник», «Просто мясо», «Кусок мяса», «Semper Idem» — мрачные, беспросветные вещи, но именно в таких рассказах что-то сдерживает внутреннюю тягу Лондона к прославлению жестокости, и он не сбивается с пути. Это «что-то» — почерпнутое им из книг и из жизни понимание того, какие страдания несет человеку промышленный капитализм.

Джек Лондон — очень плодовитый и неровный писатель. С самого начала он поставил себе за правило писать по три страницы в день, обычно выполнял урок и за свою короткую и беспокойную жизнь «выдал» огромное количество сочинений. Даже в самых стоящих его вещах удивительно сочетаются хорошее повествование и не очень хороший слог. Рассказы написаны на редкость экономно, с точными фабульными поворотами, но само письмо — бледное, фразы стертые, невыразительные, а речь персонажей небрежна. В разное время книги Лондона оценивались по-разному. Им зачитывались во Франции и в Германии как раз в ту пору, когда в англоязычных странах он не пользовался популярностью. Даже с приходом Гитлера к власти, когда вспомнили «Железную пяту», за ним еще сохранялась репутация левого, «пролетарского» писателя — вроде той, которой пользовались Роберт Трессел, Б. Травен и Эптон Синклер. Одновременно Лондон подвергался нападкам со стороны марксистских критиков за «фашистские тенденции» в его творчестве. Эти тенденции, безусловно, были присущи ему, причем в такой мере, что трудно сказать, каковы были бы его политические симпатии, если бы он дожил до наших дней, а не умер в 1916 году. Можно предположить, что он стал бы деятелем коммунистической партии либо жертвой расистской теории нацистов либо сделался бы донкихотствующим поборником какой-нибудь троцкистской или анархистской секты. Мое же мнение таково: будь Лондон политически последовательной фигурой, он вряд ли написал бы что-нибудь интересное для нас. Сейчас его известность зиждется главным образом на «Железной пяте», а его отличные рассказы порядочно забыты. Именно поэтому в данной книге собрано полтора десятка образцов его малой прозы. Есть еще несколько вещей Лондона, которые стоит снять с запыленных библиотечных полок или извлечь из ящиков у дешевых букинистов. Будем также надеяться, что, как только мы покончим с нехваткой бумаги, появятся новые издания «Дороги», «Смирительной рубашки», «До Адама» и «Лунной долины». Многие книги Джека Лондона поверхностны и неубедительны, но, по крайней мере, шесть томов его сочинений заслуживают того, чтобы их издавали и переиздавали. А это совсем неплохой итог сорокалетней жизни.

_____

1) Горе побежденным (лат.). [обратно]

2) Laissez faire — позволяйте делать (кто что хочет) (фр.), то есть свободный, не ограниченный государством капитализм. [обратно]

1941

КОНЕЦ

____
Перевод с английского: © 1988 Георгий Павлович Злобин
Публикация перевода: Джордж Оруэлл: «Скотный Двор. 1984. Эссе.». — Изд. «ТЕРРА-Книжный клуб». — РФ, Москва. — 2000. — ISBN: 5-273-00135-8.

____
George Orwell: ‘Introduction to ‘Love of Life’ by Jack London’
Первая публикация: Elek. — ВБ, Лондон. — 1941.

____
Подготовка и проверка э-текста: Драган Лабан

~~~~~~~~
Скотный Двор. 1984. Эссе.
[Обложка]
© 2000 ТЕРРА, РФ, Москва.